Письма о любви

Эти письма мои и не мои, их нельзя выбросить и скоро будет некому хранить, их нельзя печатать и нельзя не печатать, но кто знает, что можно, а чего нельзя, одной глупостью больше, одной меньше, не все ли равно.
О чем письма? Мне кажется о любви. А о чем ещё стоит писать?

23/V
Поклялась, что писать никогда больше не буду, и не выдержала. Очень нужно высказаться. Вчера исполнилось два месяца, как я вышла замуж. Очень любопытно, еже ли б были у меня мои дневники старые, прыжок необыкновенный. Хорошо ли мне? Не знаю. Если бы сейчас надо было решать снова, не вышла бы ни за что. И не потому, что мне плохо, наоборот. Мне с Вовкой очень хорошо, но чувство, что это всё, это уже точка, так на меня угнетающе действует. Ужасно. И потом отношение мое к нему очень сложное. О безоговорочном "люблю" не может быть и речи, а, возможно, и вообще о "люблю". Ценю, уважаю. О нашей жизни писать можно очень много. Мои взгляды тоже дюже сильно поменялись. Ну, например, я всё-таки уже женщина и т.д. Лень. Хочу спать.

Здравствуй, муж.
Я очень соскучилась без тебя. Странно, что мой отдых в одиночку получился одиноким. Я все равно не приеду, но из-за чего я не знаю. По всей вероятности, из-за собственной глупости. Все то, что произошло — ужасные мелочи. Интересно, что ты сейчас делаешь? Сейчас 16 часов 10 минут. Я сегодня посидела в кресле на улице, потом пошла в магазин, потом позвонила Адке и хотела позвонить тебе, а потом струсила. Я вдруг подумала, что тебе сейчас вовсе не нужен мой звонок, и еще, что ты подумаешь, что у меня нет достоинства. Мои финты, конечно, не проявления достоинства, а проявления взбалмошности, но это хоть какая-то замена.
Песню слушала хорошую, про дожди. Я тебя весь день жду сегодня. Мне хочется вернуться, но я не приеду. Ты меня завтра встретишь? А если нет? Куда я пойду? Я не хочу никуда. Тут снега по пояс, и сейчас идет тихий снег. Ля-ля-ля, тара-тара. Это я тебе песню пела. Я сейчас вспомнила, как хорошо было в Архангельском. Жалко, что вчера мне было куда уехать: сегодня все по-другому. Мы уехали бы сегодня куда-нибудь. Скорей бы ночь, а в 6 часов утра я уеду на работу. Ты меня больше никогда так не отпускай. Просто запри в комнате и скажи, чтобы я подумала. Я подумаю. Сейчас мне очень плохо. И плакать я больше не буду, а ты мне не давай: сунь сигарету в зубы. На улице еще светло. Здесь кошка есть пушистая и маленькая девочка Оля. Они ходят ко мне в гости. А еще я решила задачу по физике, это раз, а второе, что я решила, что я не представляю, как я уеду в августе без тебя. Я же умру со скуки. Мне одного дня уже по горло хватило. Я тебя буду заваливать письмами, только ты меня завтра встреть. И когда-нибудь принеси цветы. Мне очень хочется, чтобы ты подарил мне цветы. Мне дарила только один раз, да и то астры. Я, конечно, помню твои васильки. Все завалено снегом на улице, это я в окно посмотрела. А когда мы будем писать диктанты? У меня, наверное, куча ошибок. Ты меня вчера не хоронил? Не смей. Кольцо у меня навсегда тобой надето. Жалко бумага кончается. Но я тебе еще напишу. Сейчас за стеной жена сказала мужу, что он без нее пропадет, а я без тебя пропаду. Святой истинный. Я включила свет, и на улице все стало голубым. Сантименты мои тебя не шокируют. "О", "Е" после шипящих и "Ц". Я слушала разговоры за стеной и расскажу тебе про Николая-Угодника. Уже 1 час. Еще немного и лягу спать. А я истратила все деньги. Ужас. На что мы будем жить? Почему ты не приехал? Я тебе купила леденец. Знаешь, петушки такие.

Здравствуй, Вося!
Вот ты и с королевой. Твой карнавал наступил раньше, чем мой. Я люблю тебя. Я, конечно, не скажу тебе этого никогда. Не позволит дешёвая гордость, да и для тебя это будет слишком обременительно. Соскучилась по тебе страшно. Готова лезть на стену и выть, готова стать твоей рабой. Но это сейчас. Сейчас просто приступ. Он отпустит. Ты просто слишком глубоко пустил свои корни в меня. Я отдала тебе все свои соки. Но скоро весна. Я ее жду. Может быть разморозюсь. Очень больно и очень страшно говорить. Я выворачиваюсь наизнанку от этой боли, но это честно. Надо же быть хоть один раз честной перед самой собой. А больно, потому что это запрятано очень глубоко. Я люблю тебя. Слышишь. Я не могу без тебя жить. Понимаешь. Ничего ты не слышишь и ничего ты не понимаешь. Кричу в пустоту. Будь счастлив. Я выкарабкаюсь... или нет. Больно. Очень больно. Слово меня растаптывает. Слово, которого я так боюсь, и которое так дешево дарила тебе раньше, не зная, какое оно тяжелое. Я люблю тебя мой мальчик. Пусть оно для тебя когда-нибудь прозвучит так объемно, как для меня. Но дай бог, чтобы тебя оно не раздавило, как меня. Я люблю тебя. Я прощаюсь с тобой.

23 ноября
Сегодня я фактически первый день без Володьки. И как на грех — воскресенье. Пусто. Жутко. Все потеряло смысл. Слоняюсь по комнате. Переделала все дела. Заниматься не могу. По-моему, не ела целый день. Не хочется. Что будет дальше? К этому нельзя привыкнуть. Ведь нельзя же привыкнуть к одиночной камере. В голове подспудно одна и та же мысль: " А может быть все к чертям?" Мне ведь так лучше. Но нельзя. Я погублю и его и себя. Где он? На Кировской он вроде бы не появлялся. Комок в горле. Поплакать что ли? Просто хочется его увидеть, я уже очень соскучилась. Везде лежат его вещи, и это еще как-то все скрашивает, а когда они исчезнут? Будь сильной. Ха-ха.

Сегодня юбилей и можно подвести некоторые итоги. Я не буду так смела и не стану утверждать, что я все поняла, но некоторые мысли меня посетили. Причина наших размолвок все-таки в тебе. И я считаю, что дальнейшая совместная жизнь невозможна. Причины я сейчас попытаюсь объяснить. Вернее она единственная. Ты не дорос до роли мужа. Понимаешь, человек твоего склада будет всегда хорош и просто прекрасен в общении с ним только до той поры, пока "хорошо то, что он сидит рядом". Но это возможно только первое время. Причем, независимо, любим он или нет. То есть до тех пор, пока идет период "жениховства", все прекрасно, но начинается жизнь и ... тут ты пасуешь. Ты получаешь в руки шкатулку, которую не можешь открыть. И так как открыть ты ее не умеешь, но самолюбие тебе не позволяет сказать себе, что ты бессилен, ты начинаешь судить о ее содержании при зарытой крышке, отметая всякие сомнения. И получается, что там, где раньше в тебе казалась внешняя уверенность и спокойствие, оказывается внутренняя неустойчивость, где понимание и тонкость — слепота и глухота. Ты, как ребенок, не умеющий завести машину, начинаешь топать ногами, капризничать и плакать и в результате бросаешь машинку, утверждая, что она испорчена. Причем, мир, в котором ты живешь и пытаешься привести меня, нереален. Но это не сказки Грина, а замок на песке. И как только появляется малюсенькая волна, его смывает, а ты начинаешь возводить точно такой же, на том же самом месте. Ты не можешь понять, что мои разговоры о деньгах — это не способ поработить тебя, а попытки утвердить тебя, попытки внести чуточку цемента в твои расплывчатые устои. Вернее, устоев-то нет. Есть жалкое суденышко, которое несет поток, и которое постепенно бросает весь экипаж. Раньше была боль, было страшно, было чувство, что теряю мир, а сейчас тоже страшно, но страшно входить в пустую комнату, страшно так, как бывает, когда выбрасываешь любимую куклу, тем самым, расставаясь с детством. Но если выбрасываешь куклу, это не значит, что умираешь. Боишься будущего, но боишься щемящей, ожидающей и даже сладкой болью. Ну, вот и все. Может быть, если ты прочтешь это письмо когда-нибудь, оно тебе поможет и объяснит кое-какие "почему" Но нужно ли это? Может быть, живи себе пока в замке из песка. Ты все равно не заметил волну.

23/X
Снова я возвращаюсь к своим старым привычкам. Сейчас дела такие. Кажется, поступила в мед. институт. Кажется, развожусь с .... Я не знаю, кто виноват, но дальше так продолжаться не может. Наверное, виновата я. Я сама себе поражаюсь, до чего сволочь, до чего язва. Но жить по его я не могу. Сложно объяснять, сложно потому, что я сама не понимаю, где образовалась дыра. Дыра огромная, просто пропасть. Мы перестали спокойно смотреть друг на друга. Все наши отношения сводятся к постельной возне. Страшно. Причем, мне ужасно больно чувствовать, что это конец. Не знаю, но возможно, я вообще больше никогда никому не поверю. Я ему верила, да и сейчас что-то осталось Причина во мне самой. Я это чувствую. Я прогнила внутри. Но в то же время очень неприятно чувствовать, что человеку от тебя нужно только одно. На сколько раньше мне было хорошо с ним, когда никого не хотелось видеть, когда было совсем плохо, настолько сейчас я чувствую его холодность. Абсолютное отсутствие внимания, чуткости. Я сейчас больна (опять гайморит), а ему даже в голову не приходит, что мне может быть плохо, что я устала. Больно. Реветь стала очень часто, слезы как вода. И самое неприятное то, что раньше хоть выплачешься, легче становится, а сейчас еще хуже, будто перед кем-то чужим душу наизнанку выворачиваешь, а в нее сапогами, плюют. В очень многом, конечно, виноваты условия. Если бы мы жили отдельно, мне кажется, могло бы что-нибудь получиться. А здесь меня обокрали. Я ничего не получила, а потеряла все. Вовка барчук, которого мама как обхаживала, так и обхаживает, а я стала ещё дополнительной нянькой и игрушкой. Тупик ужасный. Я не знаю, как из него выйти. Я могу выйти одна, но мне чего-то ужасно жаль. Я сделала глупость. Я вмешалась. Ведь Адке с ним, а ему с Адкой. было бы намного лучше. Им и сейчас вдвоем хорошо, а я в эти минуты чувствую, что испортила ей и себе очень много, чувствую, что сподличала с ней еще раз, хотя тогда мне это не нужно было абсолютно. И ему я очень много испортила. Сейчас лежит без простыни на другой кровати, как нищий. Все кругом несчастные и обворованные. Шлемазл. Я же знаю, что я шлемазл. Но когда придет конец. Мне уже все до чертиков надоело.

Здравствуй, Восенька!
Слово я свое не сдержала и пишу тебе снова. Сейчас очень поздно — 3 часа ночи. У меня начался новый приступ. Я без тебя не могу. Могу ползать, а встать и пойти не могу. Во, как глупо получается. Понимаешь, у меня проснулось отвращение ко всем моим поклонникам. Я опять чувствую себя проституткой. Я никак не могу смириться с мыслью, что для тебя я не существую. Я не могу, просто боюсь решить, что мы чужие люди. Но я знаю, что это "прошлое" для тебя. Ну, ладушки. Если бы ты женился, я бы поставила на себе крест, и все было бы прекрасно. Я живу этим годом. Я все еще чего-то жду. Мне кажется, что ты без меня не сможешь в один прекрасный день. Но ты можешь, тебе легче. Я боюсь тебя. Ну. Ладно. Спать надо.

Здравствуй, Вося!
Завтра 22-е. Еще один день, и выяснится, на каком ты, а заодно и я, свете. Ну, что тебе сказать? Было бы лучше, если бы тебя забрали в армию, так мне кажется. За 2 года самостоятельной жизни ты сумел бы встать на ноги, на свои собственные, не прибегая к помощи костылей. И, конечно, жалко, жалко, что так все трудно складывается. Для тебя-то легко, в общем-то. Ты плывешь по течению, а куда оно тебя вынесет, не интересуешься. Плыви, так легче. Но ты слишком слаб, чтобы выбирать путь самому, удобнее сложить руки, тем более, в силу легкости характера, на воде ты держишься. Ну, теперь я тебя начинаю презирать. Причем чувства сложные: смесь жалости, любви и гадливости. Сложное сочетание, но смесь крепкая. А последний компонент, появившийся очень недавно, увеличивает свою процентную концентрацию с большой скоростью. Поэтому, думаю, если ты хочешь сохранить со мной дружеские отношения, исчезни с моего горизонта и появись уже человеком, а не балалайкой, на которой играют все, кому не лень. Инструмент ты не настроенный, и чем дальше, тем яснее прослушивается фальшь и провалы звука. Больше писать не хочу. Противно очень стало. Боюсь, что скоро начну от тебя шарахаться, как от дурно пахнущей ямы. Привет.

Отношение на сегодняшний момент
1) Вижу тряпку
2) Чувствую, что очень разные люди, которые не смогут найти общего языка
3) Перемешиваются очень противоречивые чувства: привязанность, страх изменить уже имеющееся, злоба и ненависть, и в то же время жалость и теплота, и, может быть, это просто физическая потребность.
4) Не чувствую, что рядом со мною друг. Чувствую, что человек хочет меня сделать к себе приложением. Человек не способен подвести. Но очень раздвоен, Очень бесхребетен. Очень инертен. Очень самовлюблен. Очень эгоистичен. Страшный приспособленец. Причем приспособленчество может граничить с подлостью. Обожает удобства за чужой счет (я имею в виду отношение с мамой.)
Выхода не вижу, так как начать все сначала на данном этапе мне кажется уже невозможно. Но возможно, потом буду кусать локти. С таким восприятием человека жить невозможно.

21/V
Ну, вот и все.
Это письмо последнее из написанных и не отправленных тебе писем. Послезавтра я уезжаю. Писать, в общем-то, не о чем. Уезжаю я, чтобы уже никогда к тебе не вернуться прощаться с тобой бессмысленно, даже глупо, мы уже простились 2 года назад. Ну, что же. Бывает. У меня нет комка в горле, не дрожат руки. Кругом и внутри отчаянная пустота. Но это уже лучше: там нет и тебя. Ты сам себя вытравил. Нет у меня ни обиды, ни злости. Какой-то адский холод и отупение. "Но в детство не возвращаются, его берут с собой во взрослую жизнь". Вот я и беру тебя в свою взрослую, завтрашнюю жизнь, но не тебя живого, а твой запах, твои губы, твои глаза, твои руки, мое восприятие тебя, мою память о твоем плече, мою любовь тебя, твоего тела. Ночами я иногда просыпаюсь оттого, что пытаюсь тебя обнять и не могу дотянуться, мне кажется, что ты лежишь рядом, и я ощущаю тебя. Это-то и страшно. Можно раздавить свою любовь, свою силу, свою слабость, но это наяву, а что делать со снами? Что делать с привидениями? Я думала, что это физическая привязанность, но это не так. Я спала не с тобой и всегда только с тобой. Я осталась до сих пор самой верной женой, какую можно представить. Ну, что еще? Я думаю, это пройдет. Вернее, это не должно исчезнуть, но не должно держать тело такими крепкими цепями. Я должна выжить. Я хочу этого. Ради моего будущего ребенка, который теперь уже будет не твоим. Он должен быть счастливым, а значит, и его отец, и я. Будь счастлив. Прощай.